По звонку дежурного УВД я, молодой следователь, выехал в городской парк подмосковной Ивантеевки: в канализационном люке парка обнаружен труп мужчины со следами насильственной смерти, упакованный в одеяло, мешок и плёнку. Осмотр места происшествия никаких зацепок не дал. Любое убийство начинается с установления личности погибшего, затем устанавливается круг общения и с учётом его образа жизни, работы и многих других обстоятельств, выдвигаются следственные версии, составляется план следствия.
На место происшествия съехалось много местного и областного правоохранительного начальства, которое бестолково толкалось в попытках дать руководящие указания. Труп отправили на судебно-медицинскую экспертизу, эксперт дал заключение, что смерть наступила от рубленой раны головы, расположенной выше левого уха. Опера на тему установления личности стыдливо молчали, отворачивая взгляд, время шло.
Всё, во что был завёрнут труп погибшего, я решил высушить в тёплом и сухом подвальном помещении прокуратуры. На следующий день приступил к тщательному осмотру. Превозмогая брезгливость от неприятного запаха и зрелища, я сантиметр за сантиметром осматривал вещи. Осмотр одеяла ничего не дал, плёнки также. Осмотр подходил к концу. Остался большой тёмно-коричневый мешок, с такими раньше ездили на уборку картофеля.
Осмотр начал с нижней части, он был заляпан канализационной грязью, изнутри следы мацерации кожи. Вдруг на верхней передней части я обнаружил едва различимые следы грубых ниток другого цвета. Принял решение застирать эту часть мешковины и, о, Чудо: появилась вышитая нитками фамилия: Никоретов! (фамилия изменена)
Дальнейшее - дело техники и времени: оперативники установили, что с такой фамилией в городе проживает три семьи. Подозрение по ряду признаков пало на одну, проживающую в частном доме. Был проведен обыск. Обработка дощатого пола комнаты раствором люминола в тёмное время суток в присутствии подозреваемых окончательно рассеяла мои сомнения. Обработанная поверхность с тщательно замытыми следами крови в темноте предательски светилась голубоватым светом. Были вскрыты половицы, на боковинах которых обнаружены высохшие следы крови.
В доме проживали погибший, работавший рубщиком мяса в гастрономе, его жена сотрудница московского НИИ, беременная дочь со своим мужем, сотрудником МВД, работавшим в одной из структур МВД по охране Верховного Совета СССР.
Было принято решение о задержании зятя погибшего гр-на М. и его тёщи Н., сотрудницы НИИ.
Главная интрига оказалась впереди. Первые допросы не дали никакого результата, что является обычной в таких делах практикой. Последующие допросы пошли уже с предъявлением доказательств и улик. Тёща, гр-ка М., на втором допросе дала признательные показания: во время очередного пьяного дебоша мужа, когда дома никого не было, схватила в руки топор и в отчаянии нанесла удар остриём в голову, пьяный муж неожиданно легко замертво рухнул на пол. Осознав всю трагедию случившегося, М. завернула в одеяло, мешок и, упаковав в плёнку, под покровом ночи погрузила бездыханное тело на санки отвезла в близлежащий парк, где, открыв канализационный люк, спустила его в колодец. Показания были достаточно убедительными. Методика расследования предписывала провести проверку показаний на месте. На следующий день мы выехали с участием понятых, криминалиста с видеокамерой на место происшествия и проследовали по маршруту преступления.
Подозреваемая обстоятельно рассказывала, показывала: вот в этом месте, когда до люка оставалось 10 метров, детские санки под тяжестью тела расползлись, она отвязала труп от санок, подтянула волоком к люку, открыла его и спустила тело в колодец. Оно сползло вниз с тихим шорохом, внутренний иней обсыпался со стенок колодца.
Весь этот путь я тщательно за ней незаметно наблюдал, анализировал её внутреннее состояние, отмечал, что она даёт такие показания и с такими детальными подробностями, которые свидетельствуют о том, что она действительно это совершила, поскольку выдумать и воспроизвести выдуманное на месте с такой точностью и эмоционально-психологической окраской, попросту невозможно.
Правильно гласит пословица: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я правильно поступил, когда принял решение о проверке показаний подозреваемой на месте.
Вглядываясь в облик подозреваемой, я мысленно стал задавать себе вопрос: как эта невысокая интеллигентная женщина в очках, имеющая весьма хрупкое телосложение и вес не более 60 кг, смогла одна упаковать, вытащить на улицу, погрузить 98 кг тело на санки, тащить их по глубокому снегу, поднять чугунную крышку канализационного люка и, подняв его, сбросить тело в колодец. Такое может сделать человек с серьёзной физической подготовкой и эмоционально-волевой тренировкой. Да, я мысленно спорил сам с собой, в состоянии стресса мобилизуются все силы организма. Но! Сделаем паузу. Я решил уточниться в показаниях подозреваемой, попросил её вернуться и в ключевых моментах стал высказывать свои сомнения, анализируя её реакцию. М. стала волноваться и путаться, я более детально углубился, она замолчала и замкнулась. И такая реакция тоже входила в мои планы. Мы завершили следственное действие. В тот день я её допрашивать не стал. На следующий день отдал распоряжение конвою, чтобы её доставили в мой кабинет следователя прокуратуры. Мне предстояло установить с ней психологический контакт, убедить её дать правдивые показания; в стенах зарешеченного следственного изолятора это могло не получиться.
Не буду утомлять читателя, с подозреваемой мы общались около пяти часов, она призналась в том, что убийство совершил её зять, он же и попытался скрыть следы преступления. На «семейном совете» приняли решения, что тёще, с учётом её возраста, того, что она женщина, кандидат наук, суд может дать более мягкую меру наказания. В семье ожидалось рождение ребёнка, зять - работающий на хорошей работе единственный кормилец. Поэтому вину за содеянное решила на себя взять Н.
Далее предстояла очная ставка. Зятю подозреваемой я ничего не сказал, решил держать струну натянутой. Очная ставка началась с бодрого заранее заученного рассказа М. том, что во время убийства он был на суточном дежурстве, ничего не знал и ему о случившемся никто не говорил. Тёща сидела, понурив голову. Через минуту она посмотрела на зятя и вымолвила, тихо заплакав: «Коля, я всё сказала…» Я вышел из следственного кабинета, оставив их вдвоём.
В завершающей стадии при ознакомлении с материалами дела я спросил у обвиняемого М, зачем он принял такое решение и каково ему было бы жить на свободе после случившегося? Он ответил, что боялся назначения высшей меры наказания, поэтому и выработали такую линию поведения.
Действия М. я квалифицировал по ст. предусматривающей ответственность за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств, наказание за которое закон предусматривал от 3 до 10 лет лишения свободы. В ходе следствия было установлено, что погибший систематически терроризировал семью, избивал беременную дочь, пьянствовал, устраивал дебоши. Неоднократно вызывалась милиция, которая приезжала, вела с ним разъяснительные беседы и, не приняв законных мер, уезжала. Очередная пьяная выходка закончилась трагедией.
Почему я так обстоятельно рассказал об этом деле? Со студенческой скамьи запомнил значение слова «адвокат» - приходящий на помощь. Защиту обвиняемого осуществлял потомственный адвокат, сразу из студенческой аудитории пришедший в профессию. Ситуация и обстоятельства дела позволяли защите громко вести речь о необходимой обороне или о внезапно возникшем сильном душевном волнении. Однако защита безмолвствовала. Уже тогда я отметил, что профессия адвоката интересна тем, что в ней заложен творческий потенциал. Суметь реализовать его, надо обладать опытом. А опыт, как вы знаете - сын ошибок трудных!